– Эока поняла! Вы – небесные слуги Нэка! Так?! Вы заберете Эоку к нему? Она всегда знала, что это случится. Она любила его всем сердцем. Он не такой злой и страшный, как все думают. Он самый добрый на свете!
Эдди протянул Эоке комбинезон и короткие сапоги.
– Свою одежду сними, а эту надень. Вон там.
Кастисианка послушно зашла за куст, разделась и натянула на себя необычный наряд. Свою одежду она аккуратно развесила на ветках.
Когда она предстала в новом обличье перед патрульными, Эдди засмеялся.
– Ей идет.
– Да.
Корин смотрел на Эоку и думал, что именно так и должна выглядеть счастливая женщина. Он подошел к ней и сказал:
– Первое имя стража храма – Кор. Первое имя высокородного – Эдди.
– Так, слуга Нэка.
– Теперь Эока должна сесть туда. – Корин указал на мезоплан. – И не бойся. Он неживой. Это как повозка. Твое место последнее.
– Так, Кор.
Эока бесстрашно зашагала к мезоплану.
– Я ей сам помогу, а ты приберись, – приказал Корин капралу.
– Есть.
Эдди вытащил из багажного отсека большую сумку, расстегнул ее и осмотрелся.
– Главное – ничего не забыть.
Быстро собрав все вещи до единой, Эдди засунул сумку с одеждой и оружием в грузовой отсек и забрался на крыло мезоплана.
– Готово, Кор.
– Точно? – повернувшись к нему, спросил уже сидевший за штурвалом сержант.
– Точнее не бывает.
– Девчонкой займись.
– Яволь! – отозвался по-немецки капрал.
Он помог Эоке надеть шлем и проверил систему безопасности в ее отсеке.
– Порядок! Можно трогаться, Кор! – отрапортовал он, перебираясь вперед, к своему месту.
– Скакунов наших на свободу отпусти. А то сдохнут здесь без воды, если их в течение трех суток никто не найдет.
– Ай, черт!
Эдди соскочил вниз. Отвязав порхов, он живо вскарабкался на мезоплан и запрыгнул в кресло второго пилота.
– Опа! Извини, Кастис, если что-то было не так, – сказал он, приглаживая волосы на затылке. – Мы ведь не со зла. Прощай, родной! – Эдди помахал поднятой вверх рукой. – Или, может, до свидания? Как сложится, в общем. Пока!
Эдди надел шлем и защелкнул соединительный замок. Скобы безопасности перехватили его талию.
– Начинаю отсчет, – раздался в наушниках голос командира.
Ровно через десять секунд мезоплан поднялся в воздух, а еще через десять в ночном небе сверкнула маленькая звездочка и тотчас исчезла. До рассвета над Хотийской равниной на планете Кастис оставалось еще почти четыре земных часа.