Перехватчик SP-0099. Амазонки Кастиса. Книга перва - Страница 56

Что же она опять суетится, рассердился сержант. Где величие жрицы храма Триединого Нэка? И неожиданно, с досады, пнул подвернувшийся под ноги серебряный кувшин. Благо, что он оказался пустым. Блеснув боками, кувшин перевернулся несколько раз в воздухе и со звоном ударился о каменную стену.

Одна из «недостойных имени» бросилась его поднимать. Упав на колени, служанка схватила кувшин и стала отползать к двери, прижимая посудину одной рукой к груди.

– Оэр прощает. Останься! – резко бросил сержант.

Он мысленно выругал себя за несдержанность.

Девушка выпрямилась и с испугом посмотрела на стража храма. По выражению ее глаз он прочитал, что служанка считает свою вину безмерной.

Сколько же тебе лет, подумал Корин. Или, как здесь говорят, Больших дождей. Четырнадцать? Пятнадцать?

Внешность «недостойной имени» больше подходила под каноны красоты земной европеоидной расы, чем под каноны красоты любого из народов Кастиса: слегка вьющиеся темно-русые волосы, небольшой прямой носик, маленький рот-бутончик…

Корин не сводил глаз с лица кастисианки. А что, если девчонка рождена от какого-нибудь беглого каторжника? Хотя, с точки зрения науки, такой вариант был маловероятен. Даже, скорее, невозможен. Кто ты, малышка?

– Ты носила когда-нибудь имя? – спросил ее Корин.

– Разве об этом можно говорить?

– Страж храма позволяет тебе говорить с ним об этом. Ты ведь не рождена «недостойной имени»? Тебя купил высокордный Кау у твоей матери? Ты тогда еще не была «телом» и никто не бился за тебя…

– Так, страж храма. Ритуал был соблюден. Великий бог помогает своему слуге все видеть.

– Мать показала «недостойной имени» ее отца?

– Никогда не видела его.

– Скажи, как называла мать ту, что стоит перед стражем храма? Нэк Триединый простит тебя за это. Оэр вознесет молитвы.

– Нэя, страж храма.

– Хочешь, Оэр купит имя для той, что служит?

Девушка опустила глаза.

– Тэгу не отпустит «тело».

– Кто это?

– Младший сын высокородного Кау.

Эрден имя этого своего отпрыска во время трапезы не называл. Корин помнил. Дурной знак для младшего в роду. Не стать ему владетелем замка.

– Здесь хозяин Кау, а не Тэгу.

– Так, страж храма.

– Оэр! Разговор с «недостойной имени» слишком длинный. Божественное тело жрицы остывает, – с недовольством сказала Николь.

– Слова правды, Гэра. Делай, что должна, «недостойная имени». И помни, Нэк заметил тебя. Возноси молитвы великому богу с безмерным усердием и твои желания, если они угодны Нэку, исполнятся.

– «Недостойная имени» поступит, как велел ей страж храма.

После омовения жрицу облачили в белую сорочку, и служанки, раскатав бордовый половичок, сопроводили Гэру к постели.

Нэя постучала по кувшину. Дверь отворилась, вошли двое слуг и вынесли ушат из спальни. Следом, позвякивая серебряной посудой, ушли и служанки.

Сержант задвинул засов на дверях и развел в камине огонь. Пламя быстро охватило сухие поленья. Дрова, разгораясь, трещали и постреливали. Корин неожиданно вспомнил свой дом. Там у него в гостиной тоже был камин.

На Земле он не бывал уже лет девять: и далеко лететь, и не ждал его там никто… Своего пса, двухлетнего босерона, после развода с Эрикой он отдал соседям. Вряд ли Барри его до сих пор помнит.

Корин подвинул кресло к огню и сел, вытянув ноги.

– Тебе стало жалко эту девчонку? – неожиданно задала вопрос на английском языке Николь.

Почему-то слова она выговаривала так, будто ее рот был набит кашей. Корин едва ее понял. Он предположил, что стажер опасается чужих ушей и посмотрел по сторонам. Замок очень старый и в то время, когда он возводился, эрдены еще не сооружали в своих родовых гнездах слуховых ходов, но для полного спокойствия поискать их стоило.

Сержант тщательно осмотрел спальню. Пока он ощупывал стены, Николь еще трижды повторила свой вопрос.

Не найдя ничего подозрительного Корин снова сел в кресло и только тогда ответил стажеру:

– Да, жалко.

– А меня?

– Что? – спросил Корин, повернул голову в сторону кровати.

– А меня тебе не было жалко? Тогда…

– Нет.

– Почему?

– Дурочкой не прикидывайся.

Николь услышала, как Корин вздохнул. Она закинула руки за голову и уставилась в потолок.

– Хм! Дурочкой… А я, по-твоему, кто?.. Умная с вами разве связалась бы?.. Нет… И пусть я дура… Круглая, набитая дура… Пусть!.. Зато красивая… Не веришь?.. Сейчас… Сейчас ты убедишься!

Корин задремал и, что там бормочет стажер, не доходило до его сознания. Он погружался в сон под звуки какой-то возни, невнятные возгласы и кряхтение.

Вдруг раздался грохот.

Сержант, выдернув из ножен меч, вскочил с кресла и зарыскал глазами по комнате. На полу возле кровати лежала голая Николь и, ругаясь, пыталась стянуть с головы ночную сорочку. Когда девушке это удалось, она размахнулась и бросила ее в сторону своего командира.

– Вот тебе!

Корин никак не мог понять смысл происходящего.

– Сейчас я… сейчас я… сейчас… я, – доносилось до него.

Николь неуклюже перевернулась на живот и встала на четвереньки, представив на обозрение командиру самую интимную часть своего тела. Продолжая упираться в пол вытянутыми руками, стажер поднялась с колен и замерла с выставленным кверху задом. Стало ясно, что принять вертикальное положение она не в состоянии.

Сержант поспешил ей на помощь.

– Заметь, я сама встала… Никто мне не помогал… Сама! – сказала Николь, обхватив Корина за шею и глядя на него затуманенным взглядом.

Сержант втянул носом воздух.

– Сколько ты выпила? – произнес он с укоризной.